Девочка из дома напротив махала мне каждый день — пока однажды я не решил проверить её дом

 

— Сандра, помнишь, я вчера рассказывал тебе про ту странную девочку? Смотри, она снова у окна! — я показал через улицу.

 

— Помню, — кивнула жена. — Она снова на тебя смотрит?

 

— Да. И это всё страннее.

 

— Может, ей просто скучно? Вот и машет руками?

 

— Нет… Похоже, будто она зовёт меня.

 

— Представляю себе: ты подойдёшь к её дому, скажешь, что она тебя звала. Что тогда скажут её родители? — рассмеялась Сандра.

 

— Наверное, ты права. Я сам себе накручиваю, — пробормотал я, быстро задернув шторы. Но неприятное чувство тяжёлым камнем осело в животе.

 

Этой ночью мне снились ужасные сны — дом девочки, шёпоты теней, тянущие руки. Я проснулся в холодном поту. С утра чувствовал себя разбитым. Допивая чай, я вновь украдкой взглянул в окно.

 

И снова — она. Девочка стояла у стекла и медленно махала рукой, словно призывая меня.

 

— Всё! Хватит с меня! — сказал я Сандре. — Я пойду поговорю с её родителями. Она начинает меня пугать. Вчера она точно так же махала рукой всю ночь! Чего она от меня хочет?

 

Я твёрдо решил разобраться. В голове мысленно прокручивал план: как найти нужную квартиру. Перешёл улицу, поднялся на крыльцо и позвонил в дверь.Дверь была старая, облупившаяся краска напоминала застывшие слёзы. Долгие секунды я прислушивался. Тишина. Я снова позвонил. И вдруг — лёгкий скрип, как будто кто-то медленно подходил. Дверь со скрипом приоткрылась, и в проёме показалась пожилая женщина с усталым, бледным лицом.

 

— Добрый день, — начал я. — Простите, что беспокою… Я живу напротив, и… здесь живёт девочка, она часто машет мне из окна. Я просто хотел узнать, всё ли с ней в порядке?

 

Женщина долго молчала, всматриваясь в меня, будто решая, верить или нет.

 

— Вы… видите её? — наконец прошептала она.

 

Я замер.

 

— Что значит — «вижу»?

 

— Пройдите, — сказала она, открывая дверь шире.

 

Внутри пахло старостью, пылью и чем-то сладким, чуть приторным. На стенах — чёрно-белые фотографии, на полу — ковры, где давно застряло время. Мы прошли в небольшую гостиную. Женщина достала с полки потрёпанный альбом и, не говоря ни слова, открыла его.

 

— Это моя внучка, Лиза. Ей было семь. Она… погибла. Пять лет назад. Попала под машину прямо у вашего подъезда.

 

Я онемел. В голове звенело. Лицо на фотографии — её я видел в окне. Те же глаза. Та же косичка с красной лентой.

 

— Но… Я вижу её каждый день. Она стоит у окна, она… машет мне!

 

Старушка прикрыла глаза.

 

— Я знаю. Ты — не первый. Иногда она возвращается. Я думаю, она… ждёт чего-то. Кого-то. Может быть, не может уйти.

 

Я посмотрел на окно — то самое, откуда она мне махала. Оно было грязным, зашторенным. Ни один ребёнок не мог бы стоять там так отчётливо.

 

— Почему именно мне? Почему она выбрала меня?

 

Слёзы выступили у женщины на глазах.

 

— Когда ты въехал в дом, был её день рождения. Я ставила ей свечу на подоконник, как всегда… Может, ты чем-то похож на её отца. Он ушёл от нас задолго до того, как она родилась. Может, она ищет того, кого не успела полюбить…

 

Я сел на старый стул, не в силах поверить в происходящее. Все эти недели я смотрел в глаза призраку.

 

— А что… что мне делать?

 

— Подойди к окну. В этот раз — не отводи глаз. Скажи, что ты её видишь. Что ты прощаешь. Что ей можно идти дальше.

 

Я встал, медленно подошёл. Улица та же, наш дом — напротив. И в отражении стекла… снова она. Девочка с грустной, но тихой улыбкой.

 

— Лиза… — прошептал я. — Я тебя вижу. Всё хорошо. Можешь идти. Там тебя ждут.

 

Она кивнула. Впервые — не помахала. Просто улыбнулась и… растворилась, будто лёгкая дымка. Сердце сжалось. Я почувствовал облегчение… и тихую, чистую печаль.

 

С тех пор я больше не видел её у окна.

 

Иногда, прохожу мимо дома и смотрю вверх — на случай, если она снова появится. Но нет. Только шторы, слегка колышущиеся от сквозняка.

 

А в память о ней, я каждый год в день её рождения оставляю у окна белый воздушный шар. И мне кажется, что где-то там, далеко, она всё ещё улыбается.Прошло уже три года с того дня, когда я в последний раз увидел Лизу. Многое изменилось: мы с Сандрой переехали в другой район, начали новую главу, но что-то внутри меня осталось прежним — та глубокая тишина, которую может оставить только встреча с чем-то большим, чем ты сам.

 

Каждую весну я возвращаюсь на ту улицу. На скамейке у подъезда теперь редко кто сидит, да и сам дом будто выцвел, стал ещё тише. Старушка — бабушка Лизы — больше не открывает дверь. Соседи сказали, что её не стало вскоре после той весны.

 

В один из таких дней я стоял напротив старого окна, на подоконнике которого когда-то виднелась маленькая ладошка, призывающая жестом. Я достал из сумки белый шар и привязал к ограде. Ветер играл с ним, как когда-то с её косичками. И вдруг я почувствовал — будто кто-то стоит рядом.

 

— Спасибо, — прозвучал еле слышный голос. Но не снаружи. Внутри меня.

 

Я обернулся — никого. Только шорох деревьев и лёгкий хруст гравия под ногами. И всё же, я знал. Это было её прощание. Последнее.

 

В тот вечер, возвращаясь домой, я долго молчал. Сандра не спрашивала — она знала. Мы сидели вместе на кухне, и я вдруг сказал:

 

— Знаешь, я всё думаю… может, стоит взять приёмного ребёнка?

 

Она удивлённо посмотрела, но её глаза быстро наполнились теплом.

 

— Ты правда хочешь?

 

— Да. Не знаю почему. Просто… вдруг понял, что есть в мире дети, которые ждут. И если хотя бы одному из них мы сможем подарить дом — это будет правильно.

 

Через шесть месяцев мы встретили Машу. Ей было почти столько же, сколько было Лизе. Она не сразу пошла на контакт, молчала, наблюдала. Но однажды, уже через пару недель, она подошла ко мне, взяла за руку и тихо сказала:

 

— Ты теперь мой папа?

 

Я кивнул, сдавив в горле слёзы. И снова почувствовал то же тепло, что в тот день у окна.

 

Лиза ушла. Но не зря. Оставив за собой свет, она от

крыла нам путь к новой жизни, к новой душе, которая тоже когда-то молча смотрела в окно… и ждала.